— На собственном пароходе изволили прибыть? — спросил приветливо настоятель, садясь около гостя,
на краю дивана; взял в руки блюдечко, потом пояснил остальным: — Василий Иваныч — хозяин парохода «Батрак», в том же товариществе… знаете, отец казначей… мы еще на ярмарку бежали… на одном… кажется, «Бирюч» прозывается… прошлым годом?
Неточные совпадения
Держась левою рукой около стены, негодующая почтмейстерша направилась прямо к
дивану и, щупая впотьмах руками, без больших затруднений отыскала храпуна, который лежал
на самом
краю и, немножко свесив голову, играл во всю носовую завертку. Спящий ничего не слыхал и, при приближении почтмейстерши, храпнул даже с некоторым особенным удовольствием, как будто чувствовал, что всему этому скоро конец, что этим удовольствием ему уже более сегодня не наслаждаться.
Это было вечером: Сергей Петрович Хозаров, в бархатном халате, сидел
на краю мягкого
дивана,
на котором полулежала Марья Антоновна, склонив прекрасную головку свою
на колени супруга, и дремала.
Первое, что бросилось Ферапонтову в глаза, — это стоявшие
на столике маленькие, как бы аптекарские вески, а в углу,
на комоде, помещался весь домашний скарб хозяина: грязный самоваришко, две-три полинялые чашки, около полдюжины обгрызанных и треснувших тарелок. По другой стене стоял
диван с глубоко просиженным к одному
краю местом.
Он говорил высоким металлическим голосом, после двух рюмок глаза его заблестели ещё ярче, а
на щеках вспыхнули два красные пятна. Тихон Павлович дал ему кусок хлеба с какой-то рыбой, тот взял его губами, сел
на диван и, наклонив голову над столом, положил закуску
на край стола и ел. Кусая, он далеко вытягивал нижнюю губу и удерживал ею пищу от падения
на пол. Тихон Павлович смотрел
на него, и ему было жалко этого изуродованного человека.
Лицом к двери, у большого стола с двумя низкими пюпитрами красного дерева, —
диваны и стулья с сафьянной обивкой были такие же, — вытянул ноги
на средину комнаты, сидя
на краю стола, муж Анны Серафимовны Станицыной, Виктор Миронович.
— Послушайте, говорите толком, причем тут государыня, — отодвинулся даже от спинки
дивана и сел
на край Виктор Павлович.
Она указала ему место рядом с собою
на диване. Костя сел
на край, с тем же крайне смущенным видом, не поднимая
на нее глаз.
Здесь ее раздевали и укладывали
на атласные подушки широкого турецкого
дивана,
на котором с
краю садились и сами супруги пить чай. И во все это время они не говорили, а только любовались, глядя
на спящую девушку. Когда же наставал час идти к покою, Степанида Васильевна вставала, чтобы легкою стопою по мягким коврам перейти в смежную комнату, где была ее опочивальня, а Степан Иванович в благодарном молчании много раз кряду целовал руки жены и шептал ей...
Идет и все петли свои в голове плетет. Теперь, стало быть, королевич главную науку произошел — невесту себе выбрал, не станет, поди, по заморским
краям больше трепаться. А генерал, что он супротив может? Его для умственности послали, а не то чтобы после кофия весь день до вечера
на диване дрыхнуть. За этакое поведение король не похвалит…